| |
Из сборника "Созидание еврейского будущего", из-во Гешарим - Мосты культуры, 2001
Мортон Вайнфелд
Между качеством и количеством: демографические тенденции и еврейская преемственность
Я представлю вам здесь несколько мыслей по поводу интерпретации демографических тенденций, детально описанных Барри Космином в предыдущей статье. Темой моей будет напряженность между тем, что можно назвать качественным и количественным подходом демографии к групповой жизнеспособности. Главный аргумент, который я выдвигаю, заключается в том, что еврейское групповое поведение — особенно модели брака, смешанного брака и воспроизводства — нельзя оценивать без учета культурных и социополитических сторон еврейской жизни. И это поведение не может измениться без такого же изменения самой еврейской жизни. Я приведу здесь доводы качественной стратегии как важного элемента уравновешенной позиции еврейской публичной политики, особенно в свете технологических инноваций.
Различия между демографическими моделями и соответствующим культурным контекстом вызывают полярные чувства у многих евреев. Это иллюстрирует следующее сердитое письмо в «The Jerusalem Report» от 31 октября 1996 г.:
«Почему это защитники ультраортодоксального образа жизни неизменно ссылаются на свой высокий процент деторождаемости как на главное достижение?
Человечество в целом извлекает мало пользы (если вообще извлекает ее) от еще большего увеличения учащихся в йешиве, несомненную интеллектуальную энергию которых куда лучше было бы приложить к решению ряда мировых проблем.
Быть может, ультраортодоксам стоит поразмыслить над предположением, что один Иона Солк сделал больше хорошего и принес больше «света нациям», чем все раби в их йешивах»(1).
Это письмо предполагает, что, кроме расхождений между религиозной и секулярной точкой зрения, никакой другой связи между Ионой Солком и ультраортодоксальными раби быть не может. Для автора письма религиозное и секулярное измерения еврейской жизни существуют в четких отношениях «победителя и побежденного». Мы же намерены исследовать это предположение. Но сначала лучше будет напомнить как об убедительной силе, так и об ограничениях демографии.
План и прогноз
Основная сила демографии заключается в способности описать современное население, выдвинуть некоторые предположения относительно рождаемости, смертности и чистой миграции, а затем рассчитать размеры популяции и ее состав в будущем. Кроме предположений, мы ожидаем, что демографы понимают, что они подсчитывают. То, что верно для подсчетов национальной популяции или подгруппы, четко определяемой полом или возрастом, оказывается гораздо менее ясным и четким, когда относится к этническим, расовым или религиозным группам. Различные методы определения евреев — или негров, испанцев, китайцев или итальянцев — дадут различный итог.
На самом деле большинство демографов делают несколько установок для предположений, которые определяют диапазон проекций будущего населения — то более широкий, то более узкий. Фактически это просто тренировка, особенно важная для проектирования численности будущей популяции и специфических возрастных вариантов. Мы в данный момент знаем, кто уже родился, следовательно, мы можем точно предвидеть, оставив в стороне иммиграцию, сколько еврейских детей достигнет тринадцатилетия в данном году, то есть примерно сколь ко бар мицва может быть или сколько выпускников мы мoжeм ожидать. В этом и есть сила демографии, ее способность намечать план.
Прогноз — другое дело, в нем отражаются основные ограничения демографии. Множество непредвиденных и непред сказуемых экзогенных факторов может вмешаться и уничтожить любую позицию или предположение. Трудно предвидеть будущие изменения в человеческом поведении. Проекты пред полагают, что все переменные за пределами их допущений останутся константами, то есть не будут меняться. Но они никогда не остаются такими. Демографы, разумеется, как и все ученые, занимающиеся социальными проблемами, располагают весьма унылым рекордом в прогнозировании основных изменений в социальной и политической жизни и новых культурных тенденций. Демографы не предсказывали ни «детский бум» в период после Второй мировой войны, ни движение «бебибаст», сводящее рост популяции почти к нулю и характерное для последних двух десятилетий в Северной Америке и Западной Европе. В недавнем прошлом они не спрогнозировали драматических перемен и демографических последствий, вызванных женским движением, сексуальной революцией, увеличением контроля за рождаемостью, ростом числа разводов или другими похожими развитиями.
Из-за этих ложных данных и прогнозов я очень обрадовался, когда узнал, что названием настоящего сборника стало не «Проектирование» и не «Прогнозирование еврейского будущего», а именно «Созидание еврейского будущего». Еврейские общинные лидеры не должны быть пленниками унылых предсказаний. Основная задача сборника, подобного этому, — отбросить рамки планов и прогнозов и повести речь о созидательной способности, о видении, о новом чувстве гражданской ответственности, чтобы оживить еврейскую жизнь. Даже когда мы ломаем голову над демографическими показателями, мы должны сохранять основное представление о том, что мы собираемся делать с этой информацией и зачем она нам нужна: выживание ради чего?
В 1964 году журнал «Look» поместил на первых страницах очерк «Вымирающий американский еврей». Три десятилетия спустя американское еврейство все еще живет, а журнал «Look» скончался. Одна из первых статей, которую я написал о еврейской жизни, была публикация в «Midstream» в конце 1970-х годов(2). Это был ответ на проект одного демографа, который глянул на некоторые данные в первом выпуске NJPS (National Jewish Population Study) и сделал прогноз, что в течение ста лет все или большинство американских евреев исчезнут. Возможно, он все же окажется прав: мы еще не достигли этой точки. Я предложил тогда оптимистическую интерпретацию этих тенденций, включая тягу к смешанным бракам, и увлекся, оказавшись чуть ли не единственным критиком, выступавшим в защиту смешанного брака(3). Теперь мой оптимизм несколько ослабел в связи с темпом роста смешанных браков за последние двадцать лет, но отчаяние и безысходность, против которых я тогда возражал, все еще кажутся немного надуманными. Как показывает отчет 1990 г., темп роста смешанных браков нарастает, и большее, чем когда-либо, число евреев находятся в домах, где также имеются рождественские елки. И все же некоторые аналитики смотрят на это позитивно(4); я полагаю, что это кратковременное для североамериканских евреев течение скорее стабилизируется, чем пойдет на спад.
Демография и групповое выживание
Группы, озабоченные выживанием и преемственностью, могут развивать различные демографические стратегии или подходы, чтобы достигнуть этих целей(5). Среди специалистов в области общественных наук, занимающихся североамериканским еврейством, идет спор между оптимистами и пессимистами. Я, в общем, склоняюсь к мнению, что, несмотря на демографические проблемы, основания для оптимизма есть. Это потому, что группа меньшинства может принять обе стратегии для выживания: и количественную, и качественную.
Что такое количественная стратегия? Чем больше — тем лучше. Обратимся к гуттеритам, амиш, хасидим. Демографы часто восхищаются гуттеритами из-за их демографической уникальности и их географической изоляции в сельскохозяйственных колониях(6). В группах, подобных хасидим, почти нет смешанных браков и чрезвычайно высоки темпы рождаемости, даже если средний показатель и не доходит до двенадцати детей на семью, как было выявлено в отдельных случаях. Такова количественная демографическая стратегия выживания. К тому же не существует никакого частичного, или плюралистского, или многообразного типа гуттеритской идентичности. Можно или быть стопроцентным гуттеритом, живущим в гуттеритской колонии, верным базовым гуттеритским ценностям и образу жизни, или перестать быть гуттеритом. Не бывает городских гуттеритов, гуттеритов-реформистов, гуттеритов врачей или философов.
Но модель еврейского демографического поведения обнаруживает некий парадокс. Евреи считаются группой, выживающей par exellence, образцом для других меньшинств. Однако уровень еврейских смешанных браков возрастает, а уровень еврейского деторождения падает до нулевого роста популяции. То, что у евреев уровень рождаемости ниже, чем у других групп, не новость. На современном этапе евреи в Соединенных Штатах были первой группой, достигшей нулевого роста популяции. Численность еврейской семьи среди первой волны иммигрантов из Восточной Европы была, конечно, гораздо больше, чем сейчас. Но она была все же не такой большой, как у других (католических в основном) европейских групп. И возможно, что относительно малый размер еврейских семей дал им возможность достичь высокого уровня образования, несмотря на их низкие доходы.
Итак, можно ли, исходя из различных демографических моделей, сказать, что гуттеритам предстоит выжить, а евреям — нет? Конечно, нет, поскольку существует также качественное измерение, качественный путь к групповому выживанию. Надо уяснить себе, что оба подхода — количественный и качественный — являются общепризнанными средствами отражения объективной реальности общинного выживания. На самом деле, едва ли возможно в масштабах целой группы максимально развивать оба подхода. (Внутри еврейской группы разные подгруппы демонстрируют идентификационные различия демографических моделей.) Сочетание стратегий должно быть неразрывно связано с культурой и, конечно, с коллективной повесткой дня каждой группы.
Для евреев демографическими демонами-близнецами являются низкая рождаемость и смешанный брак. Но — и об этом нужно сказать — можно допустить, что модели этого типа, выявленные среди некоторых подгрупп евреев, могут принести пользу большим коллективам. Антропологи долго доказывали, что экзогамия может служить для связи стратегических нужд групп, укрепляя альянсы между общинами, как знак дружбы и согласия. Ясно, что слишком высокий рост смешанных браков может представлять угрозу для группы. Большое число маргинальных евреев, состоящих в смешанном браке или являющихся детьми от смешанного брака (без перехода в иудаизм), гораздо менее преданы еврейской идее, чем «коренные» евреи, по терминологии «Обзора еврейского населения».
Следует установить равновесие. Не подлежит сомнению, что на микро- или индивидуальном уровне смешанный брак квалифицируется как причина и одновременно как результат ассимиляции. Но на макро- или групповом уровне отношение приобретает более тонкий оттенок. В этом случае демографические модели могут трактоваться как формирующие и отражающие культурные характеристики евреев. Увеличивающееся число еврейских смешанных браков следует понимать не только как простой отход от наследия. Такие браки подтверждают высокую степень принятия со стороны неевреев и падение социального антисемитизма. Евреи, которые связаны с нееврейским миром, особенно на уровне социальных связей и близкой дружбы, рискуют. До тех пор пока евреи хотят получить Нобелевскую премию, или иметь нееврейских друзей, или посылать энергичных лоббистов для защиты еврейских интересов перед правительством, сохраняется риск смешанных браков. (В настоящее время многие сторонники жесткого курса в вопросе «кто является евреем» имеют тенденцию смягчаться, когда составляют списки евреев — лауреатов Нобелевской премии.)
Обратимся опять к демографической модели поведения группы, подобной гуттеритам. Понять такое поведение можно только в контексте всей культуры и соответствующей ей «повестке дня». Гуттериты сосредоточены на минимизации контактов с внешним миром. У них нет политической программы, связанной с родиной, которая требует политического лоббирования или эффективных партнеров. Никто из гуттеритов не выигрывает и не желает выиграть Нобелевскую премию. В результате гуттеритская модель — никаких смешанных браков, сохранение традиционного статуса женщины в семье и рождение большого количества детей — очень даже имеет смысл.
Но те же аргументы приложимы и к евреям. Еврейское демографическое поведение отражает культурную и политическую программу еврейской общины и отдельных евреев. Меньшие размеры семьи можно рассматривать как стратегический выбор, который имеет позитивное воздействие на долговременные качественные характеристики еврейской общины. Как уже отмечалось ранее, это ведет к более высокому уровню образования, к более тщательному воспитанию каждого ребенка, а позднее — к профессиональному успеху. Меньший размер семьи создает больше возможностей для еврейских женщин участвовать в еврейской общинной жизни и в жизни основного общества. Они могут удовлетворить свои собственные карьерные устремления, не оставляя родительских обязанностей. Смешанные браки, особенно без перехода в другую веру, часто рассматриваются как трагедия лицами, преданными еврейской семье. В демографическом понимании это очевидная потеря для евреев в целом. Но моменты контакта, которые могут последовать, возможно использовать для сохранения стратегических или тактических союзов, необходимых для благоприятного развития других еврейских политических реалий.
Важно понимать, что употребление термина «качественный» не означает указания на более низкое качество — или на недостаток качества — у тех евреев, которые демонстрируют высокий уровень рождаемости. Это термин дескриптивный, он просто показывает социодемографическую ситуацию, при которой меньшее количество детей ведет к возможности больших семейных и общинных инвестиций в одного ребенка. Это может повлечь за собой больший вклад каждого члена семьи в достижение групповых реалий и в успешное соревнование с нееврейским миром за общие сферы стремлений. Тренировка, стратегия и тактика израильской армии на протяжении последних пятидесяти лет сосредоточены на качественном подходе — исходя из необходимости — и оказываются весьма успешными.
Чтобы еще раз проиллюстрировать связь между демографическими моделями, коллективным групповым выживанием и культурными характеристиками, обратимся к случаю с Квебеком. После Второй мировой войны в этой группе наблюдалось тревожное падение рождаемости. Надо ли было делать из этого вывод, что французы отказались от «lо survivance» (выживания) и что они были менее способны решить проблемы выживания? Конечно, оплакивание некоторыми квебекскими лидерами количественной угрозы, поставленной упадком рождаемости, звучало точно так же, как проклятия еврейских лидеров в адрес смешанных браков. Правительство Квебека, к ужасу феминисток, периодически уговаривало квебекцев (главным образом, женщин) увеличить рождаемость через программы «Беби бонус». Но квебекское сокращение размеров семьи отнюдь не означало стремления к коллективному самоубийству. Параллельно изменению рождаемости происходила трансформация определенных культурных моделей. Политический контекст изменился, так как квебекское общество быстро модернизировалось, инвестировало образование и в значительной мере отказалось от контроля церкви над социальными институтами. Переход от сельской жизни, который начался еще перед войной, продолжался. Задача выживания оставалась все той же, но теперь она разрешалась скорее качественным, а не количественным методом. Демографические перемены происходили в то же самое время, следовательно, возникло новое соответствие между демографическим поведением и социальной, политической и культурной программой квебекцев. Этот ход рассуждений приложим также и к евреям.
Заключительный пример. Если бы все евреи были сатмарскими хасидами и вели себя в соответствии с социально-демографическими характеристиками сатмарских хасидов, еврейская популяция, конечно, увеличивалась бы. Количественное будущее было бы обеспечено. И каждый еврей обладал бы глубокими познаниями в Торе. В то же время природа еврейской жизни, которую мы знаем, разительно изменилась бы. Не было бы книг, похожих на эту. Не было бы евреев, вроде меня или вроде многих других участников этого сборника. Не было бы смешанных браков; были бы очень большие семьи, но никакой еврейской культурной жизни, как мы ее понимаем, и никакого Центра еврейских исследований при Йоркском университете. Способность организовывать эффективное лоббирование или пиаровские кампании была бы сильно урезана. Это одна крайность.
Теперь предположим, что вся еврейская популяция стала бы секулярной. Они все еще считались бы евреями. Они могли бы интересоваться еврейской литературой, философией, безопасностью Израиля, еврейскими общинными институтами и еврейской культурой. Они могли бы говорить на иврите и, может быть, на идише. (На самом деле данные NJPS свидетельствуют, что во всех этих аспектах они добились бы меньшего успеха, чем религиозные евреи(7).) Они могли бы освоить язык правительственной бюрократии. Но предположим, что они никогда не переступили бы больше порог синагоги, никогда не исполнили бы никакой самой простой мицвы. Они бы смешались, породнились с толпой. В таких условиях, я думаю, за два или три поколения не осталось бы больше ни одного еврея. Община бы сократилась, как это произошло с еврейскими секуляристами этого века. Это другая неприглядная крайность.
Отличительная черта евреев, развитая у них больше, чем у любой другой сопоставимой группы (в нестабильные времена), это равновесие, которое старается сбалансировать обе крайности. Некоторые евреи имеют большую семью, не заключают смешанных браков и живут весьма традиционной еврейской жизнью. Другие находятся на противоположном конце спектра. А некоторые располагаются посредине. Все они принимают непосредственное участие или взаимодействут через посредников с органическим целым, которое мы называем современной еврейской жизнью.
Еврейский плюрализм
И что мы получаем в итоге? У нас есть высоко плюралистичная еврейская община. Поскольку модное словечко «преемственность» (continuity) отступает перед более новым «единство» (unity), многие впали в уныние, рассматривая плюрализм как путь к разобщенности — как это часто бывает. Но в современный период евреи редко бывали едиными. Существовали огромные расхождения в верованиях и ценностях. В эпоху постэмансипации еврейская жизнь отмечена резкими идеологическими и считавшимися таковыми различиями: между ортодоксами, консерваторами и реформистами; между хасидим и митнагдим; между немецкими и русскими евреями; сионистами и несионистами; религиозными и секулярными; между сионистами левого крыла и правого крыла; евреями «верхнего города» и «нижнего города»; рабочими и капиталистами; израильскими евреями и евреями диаспоры; старожилами и «новичками»; между литовскими и галицианскими евреями; между ашкеназами и сефардами; «голубями» и «ястребами». Разобщенность становится правилом, а плюрализм иногда оборачивается непокорностью. Примечательным исключением можно считать короткий период между Холокостом и первыми годами существования государства Израиль, когда евреи моделировали всеобщий консенсус. Но, кажется, это время истекает. Евреи остаются упрямым народом. Приношу извинения Дэниелу Беллу и Фрэнсису Фукуяме, но для евреев (не знаю, как для других) ни идеология, ни история еще не подходят к концу(8).
Вслед за убийством Ицхака Рабина раздались призывы к еврейскому единству, это понятно. Но мы не должны путать единство с терпимостью к многообразию. Уважительный плюрализм — я подразумеваю принципы, выдвинутые в этом сборнике Гилелем Галкином и Ави Равицки, — гораздо предпочтительнее непреклонной, удушающей гомогенности. И расхождение не следует смешивать с предательством. Некоторые утверждают, что особенно в настоящий момент евреи не могут позволить себе слишком много различий, слишком большую разобщенность. Может быть, и нет. Но давайте вспомним, что в гетто и даже в концентрационных лагерях еврейские различия сохранялись. Различие, разногласие и полемика, возможно, являются сущностными ингредиентами современной еврейской идентичности.
Но это еще не всё. Многоликий плюрализм — это не просто бремя, которое евреи должны нести. Он может стать источником еврейской силы. Это не проблема, которую мы должны решить, подразумевая под решением создание унифицированного образа еврейской жизни по единой демографической модели и с единой доминирующей культурной ориентацией. На практике разные полюсы еврейской жизни отлично дополняют друг друга. Подгруппы внутри еврейского мира представляют разную стратегию и коллективные функции, которые вместе помогают достигнуть различных целей общей программы. Еврейское выживание многим обязано смеси количественной и качественной стратегии. Когда группы других меньшинств ищут, как бы превзойти евреев, они восхищаются именно этим успешным балансом: сочетанием обязательств группового и культурного выживания с полным участием в жизни основного общества страны.
Последствия для еврейской публичной политики
Точно так же, как количественная и качественная перспективы могут характеризовать еврейскую социодемографию, они могут классифицировать еврейские политические направления. Квантитативная политика делает упор на количество, кволитативная фокусируется на большем внимании к потенциальному индивидуальному участию. В чем эти два подхода соприкасаются? Количественный подход подчеркнуто направлен вовне. Огромное количество евреев являются совершенно неприсоединившимися или присоединившимися маргинально. Если бы только община могла вернуть их в лоно, это разительно увеличило бы ее численность и защитило бы от опасности ассимиляции. Поэтому еврейские общинные организации разыскивают тех, кто не принадлежит ни к какой синагоге или еврейской организации, кто состоит в смешанном браке, или тех, у кого дети нуждаются в еврейском образовании. Зачастую предполагают, что такие евреи просто не ведают, что такое иудаизм и еврейская община и для чего они, и только и ждут соответствующей информации, чтобы сделать выбор. И несомненно, что для определенного числа людей это так и есть.
А качественный подход направлен внутрь. Углубление внутрь обращает внимание на евреев, которые уже присоединились, оно работает над повышением степени их вовлеченности. Это напоминает старую торговую максиму: «Лучший покупатель тот, который уже в лавке».
Внешний охват и внутреннее углубление представляют две стратегии инвестиций еврейской общины. Внешний охват старается увеличить «прибавочную стоимость». Потенциал прироста еврейской жизни очень велик. Идеализированной метафорой внешнего охвата служит баал тшува, тот, кто вернулся к традиционной вере и образу жизни с соблюдением заповедей. Такие евреи начинают с нуля. Если мы сумеем привлечь их, можно считать, что мы действительно обеспечили возврат своих инвестиций. Это разумная инвестиционная стратегия: покупай много дешевых акций и надейся на непредвиденный доход.
Стратегия углубления предполагает, что мы «прибавляем к силе». Это «голубая марка» [знак высокого качества, высшего ранга] инвестиционного подхода. Человек покупает солидные, качественные акции и надеется на возрастающий доход. Такая стратегия сфокусирована на вложении в уже присоединившихся, чтобы предотвратить потери. Увы, я не отношусь к удачливым инвесторам, возможно, поэтому мой совет будет не слишком ценным. Я отлично понимаю, что здесь нет твердых данных для точных научных оценок, которые помогли бы подвести итог сравнительной эффективности программ внешнего охвата и внутреннего углубления в течение длительного периода. Такой итог мог бы стать самым главным пунктом в еврейском изучении будущей программы. Но раз знание отсутствует, мы можем только сказать: нам нужны оба подхода — сбалансированный пакет.
И все же из-за обеспокоенности по поводу смешанных браков и падения численности я предлагаю допустить маленький крен в сторону углубленного подхода. Не так давно мне представился случай на деле провести некоторые «полевые испытания», относящиеся к этому аспекту. Я изучал экспериментальный проект внутреннего углубления одной консервативной синагоги на Среднем Западе США(9). Я прослеживал, насколько эта синагога, которая в данный момент имела сравнительно высокий уровень прихожан в Шабат, смогла поднять уровень религиозной ответственности среди своих членов. Хотя они уже были вполне набожными и соблюдали заповеди, там в результате особых инициатив отмечалось очевидное повышение уровня и интенсивности участников обряда Шабат. Используя ответы на обследовании, равно как и участвуя в отправлении обрядов, я смог показать, что после посещения семинаров на тему, «как организовать субботнюю трапезу» или семейный приют на Шабат, участники украсили свое субботнее торжество пением змирот, посещением субботней службы и даже чтением разделов Торы. Это пример качественного подхода к углублению.
Количественная стратегия фокусируется на отыскании или создании новых членов. Я помню, как присутствовал на собрании, где один общинный лидер отстаивал своего рода план по льготам для еврейской семьи. Он доказывал, что федерациям следует платить семьям, чтобы они заводили больше детей, назначая 30, 40 или 50 процентов от их бюджета за исполнение этой задачи. Это, как он утверждал, привело бы к повышению уровня рождаемости. Сходная политика воспроизводства в Квебеке имела лишь ограниченный успех и постепенно была сокращена. У нее еще меньше шансов преуспеть среди евреев, исходя из социоэкономического и образовательного уровня еврейских женщин.
Давайте посмотрим на поле еврейского образования с точки зрения дихотомии количественное/качественное. Исследования подтверждают связь между возрастающим уровнем еврейского образования и соответственно более высоким уровнем еврейской идентичности(10). Насколько сильна эта связь, насколько она автономна, об этом можно спорить, но она существует. В настоящее время количественная стратегия обеспечила бы больше часов обучения для детей. Качественный подход постарался бы добавить иное измерение. Можно было бы поставить вопрос, что в еврейском образовании вызывает желаемый результат? Что является сущностным элементом еврейского образования? Это учебная программа, план? Или это само изучение Торы? Или дело в учителях, и если так — каковы должны быть характеристики учителя? Или это группа равных, просто феномен окружения еврейских же детей? Или это эмпирическая, непознаваемая сфера?
Много лет назад я был студентом еврейской высшей школы и задал своему учителю древнееврейского такой вопрос. Я спросил: «Предположим, гипотетически, что открылась бы одна вакансия в Олам аба (в будущем мире), на небесах, и в одно и то же время явились бы два человека — раби Акива и Теодор Герцль. Один сделал так много для еврейского народа, но, к сожалению, был нерелигиозным; другой, конечно, был великим раби. Как бы решил Бог, кого из них принять?» Мой учитель древнееврейского в ответ закричал: «Вайнфелд, убирайся из класса!» Будем считать — будем надеяться! — что мало кто из нынешних учителей ответил бы таким образом.
Нам следует отказаться от «вакцинационного подхода» к еврейскому образованию, согласно которому еврейское образование — это вакцина, а смешанный брак — «болезнь». Вместо того чтобы полагаться на операции устрашения, еврейское образование должно зарабатывать авторитет своими достоинствами, leshma, интеллектуальной и духовной поддержкой, которую оно предлагает каждому еврейскому ребенку и взрослому. Некоторые аналитики могут сказать, что, если ребенок с хорошим еврейским образованием вступает в смешанный брак, значит, образование было напрасным. Можно было бы посмотреть на это и с другой стороны: уступив преимущество смешанному браку, еврейское образование делает возможным возврат к еврейской жизни перед тем, как продолжать подобный брак. Оно создает фундамент, на котором можно строить в любое время. Оно может сначала оставаться невостребованным, но не напрасным.
Не вызывает сомнений, что перед сообществом педагогов возникнут серьезные проблемы, как только оно обратится к созданию еврейского будущего. На роли лидеров нужны люди прозорливые, талантливые, обладающие фантазией. Настало время признать широкое определение качественных результатов еврейской образовательной инициативы. Будущие поколения евреев не смогут оставаться евреями только номинально. Нам нужны дети, не только владеющие знанием иудаики, но исполненные чувства ахават Исраэль и клал Исраэль, испытывающие любовь к своему народу и чувство общности с ним.
В добавление к этому, завтрашние евреи должны быть подготовлены к успешному соревнованию на широкой образовательной и профессиональной арене — для собственной пользы и на благо общины. Бывшие питомцы наших школ должны быть приспособлены психологически и воодушевлены чувством порядочности, Menschlichkeit (человечности), которым будут преисполнены еврейские дома и учреждения. Не вполне ясно, какой частью учебных успехов дети из еврейских школ обязаны школе и какой — другим домашним свойствам. Наши научные обследования пока не дают оснований для вывода, что в еврейских школах дети демонстрируют особо высокий уровень приличного, тактичного поведения. Честно говоря, мы еще не знаем, какая «наилучшая практика» дает такие результаты. Но мы хорошо знаем, что будущее должно заложить основу для нового этического видения еврейского гражданства, которое придаст смысл широкому разнообразию евреев. Если мы добьемся успеха в создании высококачественной еврейской общины, обладающей самосознанием и уверенной в своих силах, тогда проблемы внешнего охвата становятся спорными. Неприсоединившиеся евреи будут сами стремиться извне к нам, охваченные желанием обрести то, что мы должны будем им предложить.
Географическая разбросанность и технология
Интересы демографии простираются гораздо дальше, чем увеличение численности популяции и модели брака. Одним из самых заброшенных аспектов недавнего еврейского демографического обследования, позабытых в заботах о преемственности, является миграция и распространение евреев по всему миру. Старая концепция диаспоры, направляемой не по воле евреев, в эпоху глобализации и сокращающегося, взаимозависимого мира требует нового обоснования и новых связей. Поскольку центральное положение государств и государственные границы подвергаются сомнению ростом как мультинациональных регионов, так и субнациональных местностей, возрастает важность других форм социальной организации. Евреи и Израиль становятся частью (а фактически всегда были частью, но мы только теперь начинаем понимать это) мировой системы населения. Исторически миграции евреев воздействовали не только на еврейскую жизнь, но и на жизнь обществ, их принимавших. А в последние годы, по ироническому повороту судьбы, мы впервые столкнулись с большим числом неевреев из Азии, Африки и Европы легально и нелегально мигрирующих в Израиль в поисках работы и желающих поселиться там.
В то время как евреи прокладывали путь в качестве группы диаспоры посредством межнациональных связей и порой посредством сложных (но обычно бесконфликтных) соподчинений и обязательств, многие другие группы стремятся прямо или косвенно повторить еврейскую модель. Для таких групп, как китайцы, выходцы из Южной Азии или африканцы, термин «диаспора» становится реальностью. Для этих групп и для евреев этот термин сегодня означает больше, чем связи с родной страной группы разбросанных изгнанников. Он подразумевает взаимосвязи внутри самой группы, включая связь с родиной. Эти горизонтальные контакты облегчаются миграцией и технологическими переменами. В некоторых случаях родина оказывается воображаемой, не настоящей.
Евреи в движении. На североамериканском континенте они движутся из больших городов в предместья, в зажиточные пригороды, с северо-востока США и Канады на запад и на юг". Евреи находятся в движении и в международных масштабах — и больше, чем в недавнем прошлом. Великие массовые миграции евреев на рубеже двух прошедших веков не повторяются и не будут повторяться. Но большое количество евреев из Восточной Европы, Израиля, Эфиопии, Латинской Америки и Южной Африки движутся в Израиль или в Северную Америку.
Нынешнее движение совсем не обязательно увеличивает современную, ощутимую разбросанность евреев. В наше время революция средств транспорта и связи изменяет законченный и скованный характер географии. Миграция гораздо менее ограничивается, чем в прошлом. Даже когда евреи переезжают с места на место, постоянные контакты от частых поездок на прежние места до телефонных, электронных и информационных каналов быстрой связи разрушают границы и облегчают транснациональные взаимосвязи и общение. Теперь евреи могут связаться друг с другом внутри страны, связаться с другими странами и с Израилем недоступными прежде способами. Применительно к теме этой статьи, все эти нововведения следует считать качественными изменениями. Они не увеличивают численности евреев. Но они делают возможным увеличение воздействия каждого отдельного еврея на еврейскую жизнь как целостность.
Полное привлечение этих инноваций к расширяющимся перспективам еврейского выживания и создания нового и жизнестойкого будущего еще не осуществлено. Грубо говоря, еврейская община все еще ищет подступа к современным информационным каналам. Мы не полностью освоились с возможной трансформацией, которую она подразумевает. Не нужно быть вторым Мак-Луэном, чтобы задуматься над некоторыми из этих воздействий. Но вернемся к структуре еврейских общинных институтов. Именно потому, что местные федерации выступают как доминирующие, их власть ограничена множеством факторов. Деньги представляют один аспект, другим является перемещение маятника еврейского влияния с местных органов управления на национальные и международные. Передвижение по Северной Америке может подтолкнуть местные общины к восприятию национальных установлений и моделей. Другими словами, изменение региональной демографии североамериканской еврейской жизни требует более координированных централизованных структур. Некоторые регионы показывают увеличение популяции студенческого возраста, другие — старшего возраста, третьи — увеличение молодых семей, а некоторые — прирост новых еврейских иммигрантов.
В более глубоком смысле новые коммуникационные технологии могут быть использованы для развития глобальной еврейской осведомленности. Нет серьезных возражений против того, чтобы появилась высококачественная еврейская сеть CNN, связывающая всю диаспору. Международная еврейская телесеть могла бы предложить евреям разнообразные местные, национальные и интернациональные программы, включая связь с Израилем и другими центрами в качестве подтверждения новостных сюжетов(12). Почему бы не последовать примеру «любавичей», которые использовали возможности замкнутой сети кабельного телевидения для трансляции «farbrengens» (хасидские застолья) покойного Ребе на пять континентов? Еще общине предстоит использовать способности евреев в телекоммуникационной индустрии и в области высоких технологий для скачка вперед еврейской жизни. Вот только плохо, что мы можем оказаться на пороге нового века, который, возможно, произведет такой же переворот в еврейской жизни, как книгопечатание четыреста лет назад.
Суть моих рассуждений проста. На дальней дистанции возможность таких технологических перемен и качественный потенциал, который они высвободят, может стать противовесом негативным количественным тенденциям, связанным со смешанным браком и низкой рождаемостью. Как отразится все это развитие на еврейском будущем? Как я уже указывал ранее, это трудно предсказать. Давайте вернемся к понятию равновесия между количественной и качественной стратегией и к вопросу еврейского плюрализма. Я предполагаю возможность, что новые технологии станут толчком для объединения, сплочения и придания новой энергии еврейской жизни. Но этот тип глобализации создает возможности не только для более крупных политических объединений, но и для отдельных лиц. Честно говоря, в нем заложена возможность анархии, раздробленности и, если угодно, гиперплюрализма. В старой пословице говорилось: «Каждый еврей (еврейка) делает свой Шабат». Может быть, новая пословица скажет: «Каждому еврею (еврейке) свой сайт»? Мы наблюдаем новую волну множественных вызовов еврейским авторитетам. Моя интуиция подсказывает мне, что, как это часто бывало в еврейском прошлом, какая-то форма равновесия установится между центробежными и центростремительными силами, выпущенными наружу новыми технологиями. Это равновесие, кажется, будет благоприятным для усиления чувства глобальной еврейской общности. Сегодня евреи должны начать думать творчески о том, как использовать эти технологии. Успех в достижении этой цели является также способом применения качественной стратегии для создания прочного еврейского будущего.
Заключение
Общее еврейское демографическое поведение является соединением различных моделей, выявленных в подгруппах, в меньшинствах, где смешанные браки редки, а рождаемость высока, равно как и в большей части популяции с обратными тенденциями. Эти различные модели отражают действительность еврейского плюрализма, который представляет собой силу, а не слабость. Страхи, что евреи намеренно или по беспечности совершают коллективное самоубийство, неуместны. Еврейское выживание сопровождается равновесием между качественной и количественной демографической стратегией, что отражает развитие социокультурной программы. На данном этапе уклон в сторону внутреннего углубления и качественной стратегии поможет увеличить потенциальное содействие каждого еврея в достижении общих целей — особенно при подключении новых технологий.
Итак, евреям следует всем на минутку остановиться и хорошенько подумать. Нам нужно не истолковывать конфликт и напряженность, которые вытекают из нашего вздорного плюрализма, как признаки слабости или гибели. Конечно, конфликты надо разрешать цивилизованно и при этом становиться задачей для еврейских преподавателей и общинных лидеров. Ведь эта напряжейность, эти конфликты могут стать источником силы и динамизма. Ведь именно при таком напряжении мы сумеем воссоздать новое равновесие и светлое будущее.
------------------------------------------------
Примечания
1. The Jerusalem Report (31 October 1996).
2. Lieberman S., Weinfeld M. Demographic Trends and Jewish Survival. - Midstream 23 (November 1978): 9 - 19.
3. Singer D. Living with Intermarriage. — American Jews: A Reader. Ed. Marshall Sklare (New York: Behram House, 1983), p. 395 - 412.
4. Cohen S. Why Intermarriage May Not Threaten Jewish Continuity. — Moment (December 1994): 54.
5. Himmelfarb M., Baras V. Zero Population Growth for Whom: Differential Fertility and Minority Group Survival (New York: Greenwood Press, 1978).
6. Hostetler J., Huntington G. The Hutterites in North America (New York: Holt Rhinehart and Winston, 1980).
7. Goldstein S. Profile of American Jewry: Insights from the 1990 National Jewish Population Survey. — North American Jewish Data Bank (New York: Council of Jewish Federation, 1993). Reprinted from American Jewish Year Book 92 (1992).
8. Bell D. The End of Ideology: On the Exhaustion of Political Ideas in the Fifties (Glencoe, II: Free Press, 1960); Fukuyama F. The End of History and the Last Man (Harmondsworth: Penguin, 1992).
9. Weinfeld M. Judaic Inreach: Enhancing Shabbat Observance in a Suburban Congregation. — Jerusalem Letter (Jerusalem Center for Public Affairs) 339 (I August 1996).
10. Cohen S. The Impact of Varieties of Jewish Education on Jewish Identity: An Intergenerational Perspective. — Contemporary Jewry 16 (1995): 68 - 96; Lipset S.M. The Power of Jewish Education (Los Angeles: Wilstein Institute, 1994). 11. Goldstein. Profile of American Jewry. 12. Weinfeld M. Jewish Television for the Next Century. — Jerusalem Letter (Jerusalem Center for Public Affairs), 313 (16 April 1995).
|
|
|
